Неточные совпадения
Ему и в голову не приходило подумать, чтобы разобрать все подробности состояния больного, подумать о том, как
лежало там,
под одеялом, это тело, как, сгибаясь, уложены были эти исхудалые голени, кострецы, спина и нельзя ли как-нибудь лучше уложить их, сделать что-нибудь, чтобы было хоть не лучше, но менее дурно.
— Ах, Володя! ты не можешь себе представить, что со мной делается… вот я сейчас
лежал, увернувшись
под одеялом, и так ясно, так ясно видел ее, разговаривал с ней, что это просто удивительно. И еще знаешь ли что? когда я
лежу и думаю о ней, бог знает отчего делается грустно и ужасно хочется плакать.
Накануне погребения, после обеда, мне захотелось спать, и я пошел в комнату Натальи Савишны, рассчитывая поместиться на ее постели, на мягком пуховике,
под теплым стеганым
одеялом. Когда я вошел, Наталья Савишна
лежала на своей постели и, должно быть, спала; услыхав шум моих шагов, она приподнялась, откинула шерстяной платок, которым от мух была покрыта ее голова, и, поправляя чепец, уселась на край кровати.
Правда, вот он на диване
лежит,
под одеялом, но уж до того затерся и загрязнился с тех пор, что уж, конечно, Заметов ничего не мог рассмотреть.
В комнате было темно, он
лежал на кровати, закутавшись, как давеча, в
одеяло,
под окном выл ветер.
Должно быть, и теперь где-нибудь у тебя
под одеялом лежит.
«Странный человек этот лекарь!» — думала она,
лежа в своей великолепной постели, на кружевных подушках,
под легким шелковым
одеялом… Анна Сергеевна наследовала от отца частицу его наклонности к роскоши. Она очень любила своего грешного, но доброго отца, а он обожал ее, дружелюбно шутил с ней, как с ровней, и доверялся ей вполне, советовался с ней. Мать свою она едва помнила.
Клим вошел в желтоватый сумрак за ширму, озабоченный только одним желанием: скрыть от Нехаевой, что она разгадана. Но он тотчас же почувствовал, что у него похолодели виски и лоб.
Одеяло было натянуто на постели так гладко, что казалось: тела
под ним нет, а только одна голова
лежит на подушке и
под серой полоской лба неестественно блестят глаза.
Следующие два дня были дождливые, в особенности последний.
Лежа на кане, я нежился
под одеялом. Вечером перед сном тазы последний раз вынули жар из печей и положили его посредине фанзы в котел с золой. Ночью я проснулся от сильного шума. На дворе неистовствовала буря, дождь хлестал по окнам. Я совершенно забыл, где мы находимся; мне казалось, что я сплю в лесу, около костра,
под открытым небом. Сквозь темноту я чуть-чуть увидел свет потухающих углей и испугался.
Таисья спала прямо на голом полу у самой кровати, свернувшись клубочком, а на кровати
под байковым
одеялом лежал совсем большой мужчина.
Они вошли в офицерскую палату. Марцов
лежал навзничь, закинув жилистые обнаженные до локтей руки за голову и с выражением на желтом лице человека, который стиснул зубы, чтобы не кричать от боли. Целая нога была в чулке высунута из-под
одеяла, и видно было, как он на ней судорожно перебирает пальцами.
На железной кровати, стоявшей
под главным ковром, с изображенной на нем амазонкой,
лежало плюшевое ярко-красное
одеяло, грязная прорванная кожаная подушка и енотовая шуба; на столе стояло зеркало в серебряной раме, серебряная ужасно грязная щетка, изломанный, набитый масляными волосами роговой гребень, серебряный подсвечник, бутылка ликера с золотым красным огромным ярлыком, золотые часы с изображением Петра I, два золотые перстня, коробочка с какими-то капсюлями, корка хлеба и разбросанные старые карты, и пустые и полные бутылки портера
под кроватью.
Это белокурый, с пухлым и бледным лицом человек. Он
лежит навзничь, закинув назад левую руку, в положении, выражающем жестокое страдание. Сухой открытый рот с трудом выпускает хрипящее дыхание; голубые оловянные глаза закачены кверху, и из-под сбившегося
одеяла высунут остаток правой руки, обвернутый бинтами. Тяжелый запах мертвого тела сильнее поражает вас, и пожирающий внутренний жар, проникающий все члены страдальца, проникает как будто и вас.
Подбив
под себя красное кумачовое
одеяло, мачеха вытянулась, как струна, и, закинув руки за голову,
лежала точно в огне.
Если бы Егорушка обладал богатой фантазией, то мог бы подумать, что
под одеялом лежала стоглавая гидра.
— Ах, боже мой! — проговорила она, чувствуя от этого звонка болезненное раздражение во всем теле. Она
лежала и все думала о том, как эта провинциальная жизнь бедна событиями, однообразна и в то же время беспокойна. То и дело приходится вздрагивать, чего-нибудь опасаться, сердиться или чувствовать себя виноватой, и нервы в конце концов портятся до такой степени, что страшно бывает выглянуть из-под
одеяла.
Елена
лежала на постели в новеньком нарядном чепчике, в батистовой белейшей кофте и
под розовым
одеялом. Таким образом нарядиться ее почти насильно заставила Елизавета Петровна и даже сама привезла ей все это в подарок.
Марья Константиновна поцеловала Надежду Федоровну в лоб, перекрестила ее и тихо вышла. Становилось уже темно, и Ольга в кухне зажгла огонь. Продолжая плакать, Надежда Федоровна пошла в спальню и легла на постель. Ее стала бить сильная лихорадка.
Лежа, она разделась, смяла платье к ногам и свернулась
под одеялом клубочком. Ей хотелось пить, и некому было подать.
Дня через три пришел ко мне Афанасий и спросил, не надо ли послать за доктором, так как-де с барином что-то делается. Я пошел к Беликову. Он
лежал под пологом, укрытый
одеялом, и молчал; спросишь его, а он только да или нет — и больше ни звука. Он
лежит, а возле бродит Афанасий, мрачный, нахмуренный, и вздыхает глубоко; а от него водкой, как из кабака.
Как однажды, когда дедушка, по привычке,
лежа в зимней кибитке на пуховиках и
под медвежьими
одеялами раздетый, проснувшись, громко крикнул: «Малый!» — в то время как кучер и слуга для облегчения лошадей и чтобы самим размяться на морозе, шли в гору за кибиткой; как лошади испугались этого внезапного крика, и вся тройка подхватила, даром что дело было в гору. К счастию, вожжи
лежали на головашках, и дедушка, поднявшись в одной сорочке, остановил лошадей, успевших проскакать с четверть версты.
Полчаса спустя он уже
лежал на небольшой кроватке,
под коротким
одеялом, и силился заснуть.
Она ясно представила себе то далекое время, когда ее звали Анюткой и когда она, маленькая,
лежала под одним
одеялом с матерью, а рядом, в другой комнате, стирала белье жилица-прачка, и из соседних квартир, сквозь тонкие стены, слышались смех, брань, детский плач, гармоника, жужжание токарных станков и швейных машин, а отец, Аким Иваныч, знавший почти все ремесла, не обращая никакого внимания на тесноту и шум, паял что-нибудь около печки или чертил или строгал.
Сделав над собой усилие, выползаешь из-под мохнатого
одеяла, шерсть которого сделалась сверху совсем мокрой от ночной росы, выползаешь прямо на воздух, потому что в низкой палатке стоять нельзя, а можно только
лежать или сидеть.
В углу,
под образами, на высоком столе
лежало тело умершей, на
одеяле из синего бархата, убранном золотою бахромою и кистями.
Тяжелый запах анатомического театра наполнял комнату, где
лежал больной. Его кровать была выдвинута на середину комнаты. Длинные ноги, большое туловище, руки, вытянутые по бокам тела, резко обозначились
под одеялом. Глаза были закрыты, дыхание медленно и тяжело. Мне показалось, что он похудел за одну ночь; лицо его приняло скверный земляной оттенок и было липко и влажно.
И долго
лежал молча все в той же странной позе и широко открытыми глазами глядел в тьму
под одеялом.
Упразднили регистратуру за ненадобностью и выпустили генералов на волю. Оставшись за штатом, поселились они в Петербурге, в Подьяческой улице, на разных квартирах; имели каждый свою кухарку и получали пенсию. Только вдруг очутились на необитаемом острове, проснулись и видят: оба
под одним
одеялом лежат. Разумеется, сначала ничего не поняли и стали разговаривать, как будто ничего с ними и не случилось.
— Смертью все смирилось, — продолжал Пантелей. — Мир да покой и вечное поминание!.. Смерть все мирит… Когда Господь повелит грешному телу идти в гробную тесноту,
лежать в холодке, в темном уголке,
под дерновым
одеялом, а вольную душеньку выпустит на свой Божий простор — престают тогда все счеты с людьми, что вживе остались… Смерть все кроет, Алексеюшка, все…
Тотчас же разлучили бойцов, оттащили их и увидели, что господин Прохарчин
лежит под кроватью, должно быть, в совершенном беспамятстве, стащив на себя и
одеяло и подушку, так что на кровати оставался один только голый, ветхий и масляный тюфяк (простыни же на нем никогда не бывало).
Я легла на узкую жесткую кровать,
под холодное нанковое
одеяло, предварительно закрутив вокруг головы свои длинные косы и запрятав их
под ночной чепец. Моя постель была крайней от дверей умывальни. Подле меня
лежала рыженькая Перская.
На соборной колокольне полно́чь пробило, пробило час, два… Дуня не спит… Сжавшись
под одеялом,
лежит она недвижи́мо, боясь потревожить чуткий сон заботливой Дарьи Сергевны… Вспоминает, что видела в тот день. В первый раз еще на пароходе она ехала, в первый раз и ярманку увидала. Виденное и слышанное одно за другим оживает в ее памяти.
Егорушка, бледно-зеленый, растрепанный, сильно похудевший,
лежал под тяжелым байковым
одеялом, тяжело дышал, дрожал и метался. Голова и руки его ни на минуту не оставались в покое, двигались и вздрагивали. Из груди вырывались стоны. На усах висел маленький кусочек чего-то красного, по-видимому крови. Если бы Маруся нагнулась к его лицу, она увидела бы ранку на верхней губе и отсутствие двух зубов на верхней челюсти. От всего тела веяло жаром и спиртным запахом.
Когда порядок в театре был водворен и взбешенный дирижер принялся во второй раз за увертюру, она была уже у себя дома. Она быстро разделась и прыгнула
под одеяло.
Лежа не так страшно умирать, как стоя или сидя, а она была уверена, что угрызения совести и тоска убьют ее…Она спрятала голову
под подушку и, дрожа, боясь думать и задыхаясь от стыда, завертелась
под одеялом…От
одеяла пахло сигарами, которые курил он…Что-то он скажет, когда придет?
Наступила ночь. Коньяку было выпито много, но Щипцов не спал. Он
лежал неподвижно
под одеялом и глядел на темный потолок, потом, увидев луну, глядевшую в окно, он перевел глаза с потолка на спутника земли и так пролежал с открытыми глазами до самого утра. Утром, часов в девять, прибежал антрепренер Жуков.
Утром следующего дня комик Сигаев, зайдя к Щипцову, застал его в ужаснейшем состоянии. Он
лежал под пальто, тяжело дышал и водил блуждающими глазами по потолку. В руках он судорожно мял скомканное
одеяло.
Она вяжет платок из дымчатой тонкой шерсти. Почти весь он уже связан. Клубок
лежит на коленях в продолговатой плоской корзинке. Спицы производят частый чиликающий звук. Слышно неровное, учащающееся дыхание вязальщицы. Губы ее, плотно сжатые, вдруг раскроются, и она начинает считать про себя. Изредка она оглядывается назад. На кровати кто-то перевернулся на бок. Можно разглядеть женскую голову в старинном чепце с оборками, подвязанном
под уши, и короткое плотное тело в кацавейке. На ногах
лежит одеяло.
В левом углу, на кровати, грубо сколоченной из простого дерева,
лежало штофное зеленое
одеяло, углами стеганное, из-под которого выбивался клочок сена, как бы для того, чтоб показать богатство и простоту этого ложа.
А позднею ночью случилось так. Насытясь друг другом, они
лежали рядом
под одним
одеялом. У Лельки была сладкая и благодарная усталость во всем теле, хотелось с материнскою ласкою обнять любимого, и чтобы он прижался щекою к ее груди. А он
лежал на спине, стараясь не прикасаться к ее телу, глядел в потолок и мрачно курил.
Он
лежал прямо
под образами; обе толстые, большие руки его были вы простаны из-под
одеяла и
лежали на нем.
И теперь,
лежа на турецком диване
под своим дорожным
одеялом, Вадим Петрович и во рту ощущал горечь от вчерашнего дня, в особенности от театра с его фойе, буфетом и курилкой. Никогда и нигде публичное место так не оскорбляло его своим бытовым букетом.
Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно-белыми, не смятыми, видимо, только-что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко-зеленым
одеялом,
лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухова, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно-благородными крупными морщинами на красивом красно-желтом лице.
Матушки мои…
Лежит Федор Лушников на коечке своей, будто светлое дите, ручки из-под
одеяла выпростал, пальчиками шевелит, словно до него все это и не касающее.